К 25-летию таможенной службы Российской Федерации. Беседа с Андреем Бельяниновым
"ЗАВТРА". Андрей Юрьевич, недавно российская таможенная служба отпраздновала своё 25-летие. Вы руководили этой службой в течение более чем десяти лет. Как вы оцениваете достижения, проблемы и перспективы отечественной таможни на новом этапе развития нашей страны, утверждения российской государственности?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Наверное, прежде всего, нужно сказать о том, в каких условиях функционирует сегодня российское государство и его таможенная служба. В 90-е годы прошлого столетия были сломаны многие механизмы, защищавшие интересы нашей Родины. Только с приходом Владимира Владимировича Путина начался созидательный процесс формирования Таможенной службы, которая сочетала открытость внешнему миру с разумным контролем за внешнеторговыми рисками. Если же задаться вопросом о том, в чём состоит новый этап развития российского государства и его Таможенной службы, то ответ на него будет двухкомпонентным. Во-первых, нынешняя мировая экономика представляет собой единый глобальный рынок практически с одной валютой расчётов в реальном времени. Во-вторых, этот глобальный рынок переживает сейчас системный кризис, и российскую экономику этот кризис не обошёл стороной — тем более в условиях падения цен на энергоносители и другие сырьевые товары, западных санкций и наших контрсанкций. Объёмы международной торговли в целом и внешней торговли нашей страны в частности за последние годы серьёзно упали. По данным ФТС, за первую половину 2016 года он составил всего 210,4 млрд. долларов, на 22,3% меньше, чем годом ранее. Неудивительно, что в этих условиях таможенная служба, на долю которой ранее приходилось 51-52% доходной части бюджета, сейчас даёт всего 34-36%. Свою роль сыграли также программы импортозамещения плюс изменения налогового законодательства — например, сократились таможенные пошлины на экспорт углеводородных энергоносителей за счёт налога на добычу полезных ископаемых. Не скажу, что происходит "отстройка" России от мирового рынка, но определённые политические и экономические приоритеты смещаются, и сейчас самое время задуматься о новом этапе в развитии российской таможенной службы.
Что же касается проделанной работы, то по сравнению с "лихими девяностыми" отечественная таможня сделала впечатляющий шаг вперёд, и здесь "за державу" больше не обидно. "Дыр" на границах отечественной таможенной территории больше нет, техническая и информационная оснащённость данной службы соответствует мировому уровню, а кое в чём даже превосходит его. Например, центр электронного декларирования позволяет оформлять экспортируемый или импортируемый товар из любой точки России. Разумеется, всё это было бы невозможным без слаженной работы всех институтов государственной власти во главе с действующим президентом России. В 1999 году, когда Владимир Владимирович Путин возглавил страну, отечественный ВВП составлял 195,9 млрд. долл., по итогам 2015 года — 3725 млрд. долл., это рост в 19 раз. Соответственно, объём внешней торговли был 118,4 млрд. долл., а в 2015 году, несмотря на значительное падение 2014-2015 годов, — 530,4 млрд. долл., в 4,5 раза больше. А на пике 2013 года — 842,3 млрд. долл. Понятно, что в этих условиях таможенная служба не могла не развиваться, более того — не имела права не развиваться. Полагаю, что её нынешний уровень вполне соответствует статусу России как одной из ведущих экономик и великих держав современного мира.
"ЗАВТРА". Вы привели конкретные цифры того, как финансово-экономический кризис отражается на показателях работы таможенной службы. Но, наверное, не всё сводится к денежному измерению, к "сумме прописью"?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Я всегда говорил и могу повторить, что таможенная служба стоит на переднем крае защиты национальных интересов России, что на те триллионы рублей, которые взимаются в качестве таможенных сборов, работает вся страна. Без этого понимания, без чувства патриотизма, без любви к России в таможенной службе делать нечего. А таможенники — они же "государевы люди", не они определяют государственную политику во внешней торговле, что им скажут — то они и делают. Велено "держать и не пущать" — будут исполнять, велено "открыть ворота" — откроют. Люди дисциплинированные, приказы хорошо понимают и исполняют тоже хорошо.
Кстати, с этой позиции очень хорошо просматривается вся отечественная экономика, все её достижения и проблемы. Например, видно, что налоговая и валютная политика пока не ориентированы в должной мере на развитие высокотехнологичного производства, что обменный курс национальной валюты и налоговые рамки держатся на том уровне, который оптимален для экспорта сырьевых товаров, а ведь даже незначительное их изменение может привести к значительны последствиям — и мы можем видеть это на примере сельского хозяйства, которое не только закрыло многие позиции по импорту продовольствия, но получило значительный экспортный потенциал, причём это не только зерновые культуры, та же пшеница, где Россия вышла на первое место в мире, но уже и мясопродукты… Таможенная служба тоже участвует в этих процессах — например, облегчая декларирование экспорта аграрной продукции.
"ЗАВТРА". Наверное, всё-таки везде нужна мера, иначе можно прийти к печально знаменитому "недоедим, но вывезем!" министра финансов Российской империи Ивана Вышнеградского, когда экспорт обеспечивается за счёт "схлопывания" внутреннего потребления?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Понимаете, раз у нас есть государство, то в нём, внутри него всё взаимосвязано: и зарплаты, и социальные выплаты, и цены, и налоги, и тарифы, и так далее. Нет такой сферы деятельности, которая была бы изолирована от других. Любые изменения где угодно, а особенно — на федеральном уровне, отзываются на всём остальном. Я об этом говорю, основываясь на опыте работы и в таможенной службе, и в Рособоронэкспорте, и в частном бизнесе. Тут нельзя ни застаиваться, ни пытаться бежать впереди паровоза. Так что здесь, да, полностью с вами соглашусь, — поиск нужных "здесь и сейчас" решений, а также механизм обеспечения их выполнений составляют суть государственного управления, работы государственной власти.
"ЗАВТРА". Но эта сфера принятия и осуществления решений во многом остаётся закрытой от населения страны, которое в результате часто не понимает действия власти, особенно во внутренней политике, по ряду социально-экономических проблем…
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Здесь тоже нужна мера, потому что Российская Федерация существует не в безвоздушном пространстве, сама по себе, а в достаточно плотной конкурентной среде, зачастую — враждебной и даже агрессивной по отношению к нашему государству. Поэтому закрытость и обособленность органов государственной власти оказывается в большей мере оправданной, но, несомненно, создаёт определённый конфликтный потенциал между ними и обществом, который необходимо снижать.
У нас люди сейчас почему-то — во многом с подачи масс-медиа — зациклились на двух вещах: какой курс доллара и какая цена на нефть? Наверное, это важно, но важно, в первую очередь, для тех, кто занимается валютными операциями и торговлей энергоносителями. А есть ли, какого качества и по какой цене хлеб, молоко, мясо и картофель в магазинах, какие коммунальные платежи, как они соотносятся с зарплатами и пенсиями — наверное, не менее важные вопросы. Как работает транспорт? Как работают больницы, чему и как учат в наших школах и институтах? Как убираются улицы? Как вывозят мусор? Поэтому, когда отдельные экономисты утверждают, что у нас рост производительности труда отставал от роста заработной платы и доходов населения в целом, то за последние два года всё уже наоборот, а ёмкость внутреннего рынка во многом обеспечивается за счёт роста долговой нагрузки на граждан России. Тут назревает, на мой взгляд, серьёзный дисбаланс, из которого нужно будет выходить за счёт каких-то решений на государственном уровне.
Конечно, санкции дали определённый импульс росту внутреннего производства, но оно пока не компенсирует в полной мере падения экспортных доходов.
"ЗАВТРА". Кроме того, в результате введения санкций, определённые технологии, которых у нас нет или которые мы утратили, приходится искать через третьи страны — например, через Китай. И в этом плане таможня может играть либо стимулирующую, либо дестимулирующую роль. Есть и другой момент, связанный с работой Таможенного союза, когда к нам в страну из Беларуси и Казахстана идут беспошлинные товары, присутствие которых на российском рынке тормозит внутреннее производство, не позволяет увеличивать количество рабочих мест, снижает доходы населения. Как вы прокомментируете эти настроения? Можно ли сказать, что создание в 2010 году Таможенного союза создало для России, по сути, новую социально-экономическую реальность?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Санкции, вступление в ВТО в 2012 году, создание Таможенного союза — наша социально-экономическая реальность меняется непрерывно. Но давайте исходить из того, что Таможенный союз — это вовсе не улица с односторонним движением, его существование расширяет беспошлинные рынки и для российских товаров, это серьёзное расширение экспортного потенциала российской экономики. Кроме того, давайте не будем забывать, что совсем недавно мы были с Казахстаном и Белоруссией одной страной, у нас очень много общего в технологиях, стандартах, сохраняется множество интеграционных связей на низовом уровне, — поэтому снятие внутренних пошлин делает нашу продукцию более конкурентоспособной и на внутренних, и на внешних рынках. Ведь если вы получаете комплектующие или запчасти для своей продукции из этих государств без таможенных пошлин, себестоимость снижается. Иное дело, когда идёт "серый" реэкспорт, когда белорусская и казахстанская территории используются как "отмычки" для фактической контрабанды. Эти моменты тоже ставят перед нашей таможенной службой новые задачи… Сегодня уже многие государства постсоветского пространства проявляют интерес к Таможенному союзу — даже такие, как Армения, которая не имеет общих границ с Россией, Казахстаном и Белоруссией, но вошла, как и Киргизия, в ТС в 2014 году.
"ЗАВТРА". Интеграционные процессы в рамках Таможенного союза, в рамках Единого экономического пространства, в рамках Евразийского экономического союза — как они соотносятся с процессами глобализации мировой экономики, которые осуществляются крупными транснациональными корпорациями, "коллективным Западом" во главе с США? Ведь если евразийская интеграция строится на базе, заложенной ещё в советскую эпоху, то она очень быстро натолкнётся на границы СССР или СЭВ?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Думаю, что те или иные границы, те или иные рамки не стоит абсолютизировать. Особенно в экономике. Мы же видим, как идёт европейская интеграция между странами, которые до того столетиями воевали между собой — порой просто на уничтожение. Потому что для этого теперь есть реальная экономическая база. Будет у нас экономическая база для процессов интеграции — будут выработаны и те политические, а может быть, и идейные формы, в которых они будут осуществляться. А вот без такой базы ничего создать нельзя: даже если гладко будет на бумаге, овраги непременно скажутся. Конечно, нам нужно уходить от доминирования сырьевого экспорта, "экономики трубы". И мы видим, как это происходит в ракетно-космической отрасли, в сфере атомной энергетики, в оборонной отрасли, в вертолётостроении — спрос на эту высокотехнологичную российскую продукцию устойчиво растёт. Думаю, в ближайшее время возможен прорыв в гражданском авиастроении, есть подвижки в тепловой энергетике, тяжёлом машиностроении, производстве станков, даже традиционно "второсортная" у нас автомобильная промышленность, кажется, начала сдвигаться с мёртвой точки. Железные дороги, Северный морской путь, про агропромышленный сектор я уже говорил…
"ЗАВТРА". Конечно, огромный промышленный потенциал СССР полностью уничтожить в ходе либеральных "рыночных реформ" 90-х годов не удалось, хотя потери на многих направлениях оказались критическими и даже невосполнимыми. Нужна ли сегодня, на ваш, Андрей Юрьевич, взгляд, для развития нашего экспорта и нашей хай-тек индустрии государственная монополия внешней торговли?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. В некоторых сферах она необходима и, по сути, существует в разных формах даже сегодня. Это касается вооружений, атомной энергетики, газа, многих других стратегических направлений. Но, опять же, полная монополия по советскому образцу — нужна ли она везде и всюду? Стоит напомнить, что советская продукция на внешние рынки почти всегда заходила вместе с деньгами, то есть странам-покупателям выдавались кредиты, льготные кредиты на оплату этих поставок. Эти рынки для нашей продукции формировались искусственно, реальной оплаты за неё не было, затем эти многомиллиардные кредиты просто списывались, безвозмездно или с существенным дисконтом. Кстати, есть китайский опыт, когда они осваивают и даже формируют внешние рынки для своих товаров и услуг через частно-государственные партнёрства, через долевое участие, совместные предприятия — в каждом случае есть свои особенности и, соответственно, оптимальные формы взаимодействия.
"ЗАВТРА". Но всё равно без государственной поддержки экспорта не обойтись? А она, в свою очередь, требует выстраивания системы приоритетов, стратегического планирования, защиты государственных интересов и в международно-правовом, и в информационном, и, если понадобится, в силовом поле…
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Конечно. Нужны целевые ориентиры по всему спектру экономической деятельности — не жёсткие планы, как во времена пятилеток, а своего рода "дорожные карты", нацеленные на максимальную эффективность. Пока министерство экономики на себя эту функцию не взяло, многоотраслевое планирование пока у нас не практикуется. А в "ручном режиме", тем более — одной "невидимой рукой рынка", такой экономикой, как российская, руководить чрезвычайно тяжело.
"ЗАВТРА". Знаете, Андрей Юрьевич, в своё время мне запомнился известный график Мэдиссона-Илларионова, на котором представлено отношение отечественного ВВП к ВВП США за 1885-2005 годы на душу населения в процентах. Так вот, несмотря ни на какие потрясения, которые испытывала наша страна: две мировые войны, революция, "рыночные реформы" и так далее, сейчас этот показатель — конечно, если делать поправку на перекосы современной американской статистики — такой же, как был в конце XIX века, в 1937 году и на пике брежневского "застоя" — чуть больше 40%. Хотя за это время Штаты пережили всего одно серьёзное потрясение — Великую Депрессию 30-х годов. Значит ли это, что "вдолгую" мы, как минимум, не уступаем США?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Сейчас это очевидно. У нас гораздо больше территория, больше ресурсов и гораздо меньше населения. Такая ситуация — одновременно и плюс, и минус для нашей страны, потому что охочих до наших богатств всегда было более чем достаточно.
"ЗАВТРА". Мировая экономика с 2007 года переживает системный глобальный кризис. Относительно неплохо в условиях этого кризиса чувствует себя из развитых стран разве что Германия, а основными локомотивами роста выступают Китай и Индия. Но в Индии начинается какая-то непонятная ситуация с денежной эмиссией, которую создаёт правительство Нарендры Моди, и это может привести к серьёзным неприятностям. Какие возможности преодоления кризиса, выхода из него вы видите для мировой экономики в целом и для российской экономики в частности?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Лидеры сегодня — это США, Китай и Индия. Потому что американские корпорации технологически и финансово действуют во всём мире, потому что американский рынок составляет 40% мирового рынка, потому что США "держат" интернет и другие средства массовой коммуникации, потому что их оборонные расходы составляют больше половины мировых Насколько эти расходы эффективны — другой вопрос, но сопоставимых с американскими армии и флота нет ни у одной страны "коллективного Запада". Все они сегодня находятся под "зонтиком безопасности" США и обязаны оплачивать эту безопасность: косвенно, как это было раньше, через расчёты в долларах, или напрямую, как это потребует новая республиканская администрация во главе с Дональдом Трампом. И Китай, который давно стал "мастерской мира", производя львиную долю реальных товаров и услуг, — до половины всего, что сегодня продаётся по всему миру, это made in China. Индия за последнее время тоже стала великой державой, вышла на третье место в мировой экономике, но в политическом отношении пока деликатно держится в тени.
"ЗАВТРА". Андрей Юрьевич, а как вы с этой точки зрения оцениваете два крупных международных проекта под эгидой США: Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнёрства? Что произойдёт с ними при Трампе? Нужно ли Китаю и России выдвигать аналогичные крупные проекты в международной торговле?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Я полагаю, необходимость в таких проектах с участием Китая и России не то чтобы назрела, а даже перезрела. Но таких глобальных проектов, соединяющих или, тем более, объединяющих экономику хотя бы двух этих стран, пока не появилось. Полагаю, это во многом связано с тем, что пока 90% мировых трансакций осуществляется в долларах и евро, выйти из данной системы международной торговли очень тяжело. Вот Китай в 2015 году экспортировал своих товаров и услуг на 2,27 трлн. долл. А бездолларовые свопы для расчётов в китайско-российской торговле составили всего около 0,07% от этой суммы. Да, их объём, начиная с 2013 года, растёт, но пока это несущественные цифры. Нужно существенное увеличение двусторонней торговли, которая пока не дотягивает даже до 70 млрд. долл.; наша страна занимала только 16-е место в списке внешнеторговых партнёров "красного дракона". На мой взгляд, хорошей основой для развития двусторонней торговли может стать проект Нового Шёлкового Пути из Китая в Европу. Наше участие в этом проекте должно строиться строго с учётом наших национальных интересов.
Что же касается океанских партнёрств под эгидой США, то, думаю, что они состоятся в несколько ином виде, чем было задумано при Обаме. Так, Евросоюз фактически подписал Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство, но не с США, а с Канадой, которая продолжает следовать, скорее, в фарватере Лондона, а не Вашингтона. Сюда же хорошо вписывается и Брекзит, и та истерика, которая царит в США после избрания 45-м президентом не Хиллари Клинтон, а республиканского кандидата. В этих условиях Канада может получить негласный статус нового центра глобальной экономики, через который будут идти поставки ТНК. Америке же, на мой взгляд, предстоят достаточно сложные — не скажу, что тяжёлые, но очень непростые — времена. Видимо, доля доллара Федрезерва США будет ограничиваться, если уже не ограничена в связи с включением 1 октября китайского юаня в корзину валют МВФ, чему США всячески противились.
"ЗАВТРА". Но развитие российско-китайских отношений и совместных проектов всё равно потребует участия соответствующих государственных институтов, которые нашей стране ещё предстоит создать?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Несомненно, поскольку проекты такого уровня, о которых мы с вами говорим, принципиально невозможно осуществить на корпоративном уровне, какими бы мощными эти корпорации ни были. Например, у нас есть академический Институт Дальнего Востока. С учётом современных реалий из его состава необходимо выделить Институт Китая, который занимался бы исключительно китайской проблематикой и перспективами российско-китайского взаимодействия. Думаю, такая инициатива нашла бы поддержку и у российского бизнеса, и в рамках евроазиатской интеграции. Далее, известно, что Китай проявляет огромный интерес к развитию Северного морского пути как одного из кратчайших логистических решений для поставки своих товаров водным транспортом в Европу, минуя такие проблемные с точки зрения безопасности зоны, как Молуккский пролив и Красное море. Льды-то действительно отступают, освобождая в Заполярье новые водные пути для морской торговли. Кстати, здесь нашим конкурентом снова будет Канада и её пока закрытый Северо-западный проход…
"ЗАВТРА". Когда мне довелось преподавать в университете штата Вашингтон, то одной из групп была группа офицеров U.S.Navy. Я им читал лекции по советской экономике, и они мне писали курсовые работы. И одна милая студентка лет тридцати — потом я узнал, что она была заместителем начальника разведывательного управления Тихоокеанского флота США — написала мне курсовую под названием "Северный морской путь как будущее всего мира". Честно говоря, для меня было большой неожиданностью, что эти проблемы разрабатываются "мозговыми штабами" наших американских партнёров на таких вот уровнях. Что нужно было бы сделать Российской Федерации, чтобы не оказаться в числе проигравших XXI века? Ведь сейчас у РФ — всего 2,5-3% мирового экономического потенциала, хотя во времена СССР этот показатель достигал 20%. Можем ли мы вернуться на такие лидирующие позиции?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Думаю, блицкриг здесь по ряду причин очень маловероятен, то есть этот процесс займёт не одно десятилетие. Как говорится, ломать — не строить. А вот сосредоточив свои усилия на таких направлениях, как образование и инфраструктура, особенно — энергетическая, транспортная и информационная, мы сможем постепенно достичь обозначенной вами цели, втягивая в российскую орбиту влияния многие народы евроазиатского пространства.